VII ЖИЗНЕЙ — I СУДЬБА

Много лет назад, когда объятый стараниями Высшего Бога мир только зарождался, а во вселенской пустоте жили лишь звёзды — первые маячки великой жизни, послушная божественной воле из тумана возникла прекрасная Звезда.

Юная и дерзкая, красавица разрезала чёрное пространство своим пламенным взглядом. Её жадное любопытство, всемогущее, как у любого малолетнего ребёнка, не знало границ, поэтому взор её довольно легко преодолел миллионы световых лет, и она смогла увидеть обратную сторону Вселенной, где заметила другую, такую же прекрасную, как и она, Звезду. Одного короткого мига за сотни временных измерений хватило, чтобы юная Звезда полюбила далёкое Солнце. Взрывами чувств заговорило её тело, испытавшее любовь. Но когда она снова устремила взор к своей любви и её нетерпеливый, страстный взгляд преодолел те же невидимые стены времени, Звезда застала лишь момент смерти своего Солнца.

Одно мгновение, одно воздушное прикосновение взглядом издалека — и та Звезда навсегда мертва: невероятно старая, она навеки потонула в тёмной пустоте космоса, превратившись в самый красивый алмаз, который когда-либо доводилось видеть юной Звезде. Смерть любимого Солнца разразила существо Звезды яростными и в то же время печально-бессильными взрывами. Сотрясаемая собственным пламенем, Звезда с тяжёлым сердцем обратила свой потускневший взгляд в родную галактику. Неожиданно для себя она обнаружила, что юность её, как, впрочем, и зрелость, прошли за миллионы световых лет отсюда, где на другом конце Вселенной призрачно сияла погибшая Звезда, и что теперь уже она, превратившись в полноценное Солнце, отгорела положенный срок, окончательно состарившись.

Раздираемая взрывами, бесповоротно остывая, Звезда потратила свои последние силы на долгий взгляд вперёд, туда, где когда-то жила её любовь. Это окончательно обессилило её: она не выдержала напряжения и погасла на полпути к мечте…

Исчезнув во мраке Вселенной, взор потухшей когда-то Звезды вновь проснулся через миллиарды временных лет в глубоких глазах безбрежного Моря, раскинувшегося на Земле за миллионы лет до появления людей.

Взгляд его блестел лучистыми звёздочками прошлого, а новое тело колыхалось и говорило языком утончённых чувств, ощущая поступь новой любви — с неба на окутанное ночью Море зеркальной поступью спускалась прелестница Луна. Так началось их великое чувство, их невероятная близость через расстояние, обусловленная лишь магическими отражениями животворящего света нового солнца, всегда держащего в преображении принцессы простой космический камень, и приветливым принцем — непослушную зеркальную гладь глубокого моря. Так началась их долгая игра в прикосновения.

Блуждавшая по Вселенной планета Луна, зачарованная любовью, осталась спутником Земли. И теперь послушно кружилась, подчиняясь её оси, лишь бы наблюдать и видеть любимое Море. А Море, живя на Земле, с тех пор передвигалось, подчиняясь лишь Луне. Их протянутые друг к другу руки ни разу не смогли скреститься, но они любили, и потому их горячие чувства вылились в самый нежный в мире флирт — любовную игру, длившуюся тысячи лет.

Луна становилась между Землёй и Солнцем, свет которого делал её ослепительной в глазах её возлюбленного, а Море, расплавляясь в любовном экстазе под жестоко-кровавым небом, разливалось и топило приливами клочки земли на поверхности родной планеты, точно расправляло пальцы. Луна удалялась от Земли на окраину своей орбиты, а Море тотчас иссыхало от тоски по возлюбленной и покидало свои привычные прибрежные территории, оголяя дно, беспомощно сжимаясь в комочек и прячась в глубинах самого себя, чтобы никто не увидел его горьких слёз!

Их игра в приливы и отливы длилась год за годом, в страсти истязая обоих. Солёным от слёз стало прежде пресное Море, назвавшись Океаном. Выбелила лицо Луны печаль от невозможности соприкоснуться и ощутить близость любимого. Каждую ночь Море рисовало на своём зеркальном теле всё более погрустневший портрет любимой. Для него она, совсем не изменившись, по-прежнему была радостно-прекрасной, как в первый во Вселенной день. По-прежнему Море оставалось живительной влагой для души Луны. Но время расставило точки в истории их огромной любви, окончив страдания бесконечно влюблённых стихий.

Условившись некогда стать вечным спутником для Земли, Луна возымела уникальную возможность, спустя многие тысячи лет, погибнуть в зелёных волнах любимого Моря, на которую, не раздумывая, согласилась. И Земле, когда настал положенный срок, пришлось предоставить их своей судьбе. Неизменно, с каждым годом притягивая к себе страдающую от любви Луну, она однажды утолила её душевный голод за то, что и та в свою очередь составила ей добрую компанию на довольно продолжительном отрезке её собственной, почти вечной жизни. В конце своих веков Луна, бесповоротно притянутая Землёй, подошла к её поверхности, где ей уже раскрывало объятия сотни лет скучавшее по ней Море. Мощный взрыв прокатился по всему телу доброй планеты. В судороге скорби скривилось всё её плодородное тело, погубив всё былое.

Погибла та Луна. Погибло то Море. Из их любви родились новые моря, и новые океаны застелили Землю, новые континенты увидели солнечный свет, но никогда они не вспоминали, кем были их родители. Это знали лишь добрая Земля да старое Солнце, но их никто о том не спрашивал, как и о том, почему половина земных вод — пресная, а другая — солёная. Между тем другая Луна заняла место прежней подруги Земли, и её бледное лицо так же трепещуще-истомно рисовало совсем иное Море…

Как раз в то время под молодой луной, вздыбив земную кору, родился гигантский огнедышащий Ящер.

Расправив свои мощные крылья, он осторожно подполз к заманчиво играющему своим телом Морю и, увлечённый его плавными движениями, заглянул в тёмное от ночи зеркало. Ящер был чудовищно велик, но отражение отчего-то казалось ему невероятно крохотным по сравнению с отражением великих звёзд, парящих в небесной дали. В свете ночных светил Ящер был чарующе красив: все члены его могучего туловища сотворены были явно не без фантазии Создателя, каждая форма его тела была уникально прекрасной, свободно перетекающей в следующую, при этом всё вторило законам идеальной симметрии, образуя небывалое до этого творение Великой Матери*; переливалась всеми цветами радуги его покрытая плотной чешуёй кожа, но в волнах, посеребрённых Луной, Ящер казался себе уродищем.

Недавно вылупившийся, он был крайне юн. По сравнению с незнающим покоя, постоянно обуреваемым всевозможными изменениям — от тихой дрожи до сильных вздыманий — Морем, тело Ящера, объятое лишь ровным ритмичным движением его дыхания, выглядело старчески бессильным, даже несмотря на то, что колышущаяся вода была до него и находилась здесь не одну тысячу лет! Его большие умные глаза цвета глубокого моря наполнились грустью, но Ящер не умел плакать. Тогда он решил закричать от внутренней боли, которую вызывала эта… Луна! Вместо крика из его пасти вырвались клубы огненного пламени. В немом отчаянии Ящер рванулся в темноту неба к белому зияющему пятну. Но сколько бы и как быстро бы он не летел, Луна оставалась недосягаемой, а Море, будто тоже насмехаясь над ним, всё никак не кончалось, простираясь от горизонта к горизонту. Пустоту своих намерений Ящер осознал лишь с наступлением своего первого в жизни дня. Солнце спрятало злосчастную Луну, указало берега, казавшегося ночью необъятным, Моря.

Так Ящер обосновался где-то на краю земли. Время, рассчитанное на сотни жизней, протекало размеренно однообразно на той земле. В гордом одиночестве познания проживались отведённые ему года, пока однажды его любопытство не открыло ему таинственную пещеру. В ней Ящер нашёл волшебный камень, который спустя века, когда на земле стали править люди, давая всему свои имена, назовут обсидианом*. Зеркально гладко отполированный силами природы камень светился в глубине пещеры, приглашая ничего не боявшегося, кроме отражений, Ящера заглянуть в себя. Отчётливо помня печальный урок, преподнесённый ему первой ночью, он долго принюхивался, осторожно приближаясь. Камень горел каким-то необъяснимо сладким огнём, манил и притягивал очарованного Ящера. Тот максимально приблизился к его зеркальной грани и заглянул в него. Только теперь волшебный камень смог поведать Ящеру о великой любви, что хранилась на дне его окаменевшей души. Ящер внезапно обнаружил для себя своё истинное отображение, впервые ощутил себя «ею», а не «им». Куда-то пропало время, и два существа, немые от природы, заговорили. Их беседа длилась сотни лет, но они никак не могли наговориться! Ящер был невероятно нежен и обходителен с волшебным камнем, но как только ему чудилась малейшая опасность, которая могла разлучить их, Ящер выпрямлялся и готовился к борьбе за их счастье, за их любовь. А волшебный камень баловал Ящера тем, что на своём безмятежно гладком экране заставлял зажигаться далёкие звёзды, показывал невиданные миры, одинаково призрачные образы давно минувшего и будущего.

Время было не властно над их божественным чувством, но не над миром. Земля безвозвратно менялась. В один из дней под напором очередного землетрясения пещера, где находился волшебный камень, стала резко уходить вниз, в недра земли. Матушка-Природа предупреждала Ящера, что на века спрячет от Солнца волшебный камень, что такова воля всевышних сил, и просила сына неба покинуть своё чрево, ибо пришло время земле соединиться с землёй, а небесным сферам — слиться воедино.

Ящер ослушался и остался верен своему сердцу, предпочтя свету дня вечный сумрак любви. Теперь его и камень ничто не могло разлучить. Уже под землёй, будто в ковчеге, в маленькой и тесной пещерке, навсегда закупоренной от внешнего мира толстым земляным слоем, хранилась их неземная любовь ещё тысячу лет.

Пробил заветный час, и Ящеру смертельно захотелось спать. По привычке свернувшись клубочком вокруг своего обожаемого друга, она, как всегда, но как-то по-особенному, с небывалой тоской посмотрела в волшебное зеркало и, отразившись в нём, тяжело закрыла свои уставшие веки. Ощутив, что сердце подруги не бьётся, камень мгновенно раскололся…

Ночь сменилась днём. На земле переживало свою зарю человеческая цивилизация.

В чудесной стране Атлантиде* в золотом дворце божественного по происхождению Царя родилась чудная Принцесса.

Смута уже окутывала прежде светлое государство во времена её раннего детства, но Бог пока не покидал того места. Необычайная доброта и величайшей силы любовь были заключены в маленьком сердечке ребёнка, делая её в глазах даже тех высоких светлых богоподобных людей недосягаемой доброй феей. Но небо с каждым днём темнело над золотым дворцом. Люди Атлантиды почернели душой, и Всевышний громогласно огласил свой приговор запятнавшим богоугодную человеческую обитель. Царь-полубог, наместник небес на земле, был единственным, кого предупредили боги. Но владыка захотел спасти и тех немногих, кто по-прежнему был светел душой и верен доброй вере.

Тогда Лилит*, прекрасная богиня, которая явилась правителю Атлантиды с грозным знамением о грядущем роке, сулившем скорую гибель великой стране, сжалившись, пообещала сыну небес выполнить его справедливое желание. Взамен она потребовала дать ей на воспитание маленькую Принцессу, которая, вернувшись после своего совершеннолетия, должна будет стать Жрицей её храма и феей в земной плоти. Не очень хотелось правителю падшей страны отдавать необычайно добросердечную девочку на воспитание чернокрылой вестнице. Но жизнь достойных людей была важнее его предубеждений. Он согласился, и Лилит помогла ему вывести с тонущей Атлантиды всех белых душой людей. На побережье плодородного Нила* она открыла спасшимся новую страну.

Теперь великий Царь должен был выполнить свою часть договора. Скрепя сердце, он расстался с маленькой Принцессой, которую в тёмное никуда увела Лилит. Спустя много лет та вернулась оттуда взрослой Жрицей тёмных богинь и богов. В руках у девушки была маска из чёрного камня размером в кулак.

Сначала вернувшуюся с той стороны обходили, осторожничая и не зная, чему научила её неугодная библейским людям чернокрылая богиня Лилит. Царь-полубог несвойственно оробел при виде изменившейся Принцессы, настолько странно-красивой и чуждо-молчаливой была та. Но как только она заговорила, прежняя тёплая мелодия её бесконечно доброй души зазвучала в её голосе. Все с радостью обнаружили в незнакомой тёмной Жрице «свою маленькую фею» и тотчас же бросились к ней с расспросами — каждому хотелось узнать больше о Принцессе, о её многолетнем житии вне человеческого народа и, разумеется, о её покровительнице — чернокрылой богине, имя которой до сих пор избегали произносить. Односложные ответы девушки были недостаточны и не понятны большинству отдалившихся от божественного «олюдевших» людей. Лишь только единицы, не растратившие свои большие сердца понапрасну, поняли Жрицу.

Её спросили, кто же такая Лилит.
«Белый ангел с приставленными длинными, как и сама молва, чёрными крыльями», — спокойно отвечала та.

Где пропадала Принцесса столько лет?
«В стране человеческих иллюзий».

Чему она научилась в той стороне?
«Видеть свет».

Что же знает Принцесса?
«Всё, кроме одного», — кротко промолвила девушка.

«Чего же не может знать вернувшаяся в перигеи* своего могущества Принцесса?» — недоумевали люди. И тёмная Жрица абсолютно спокойно держала ответ перед недоумёнными: единственное, чего она не знает — что произойдёт с ней в тот момент, когда она разгадает загадку молодого Сфинкса*.

Почему же Лилит забрала именно её, маленькую Принцессу?
«Из-за большого драконьего сердца».

«Для чего она, обретшая в стороне заветов своё могущество, вернулась в страну падших людей?» — покинув трон, решительно спросил великий Царь. Упиваясь собственной силой, решительно твёрдо ответила тёмная Жрица:

«Всякое могущество должно быть употреблено на служение людям. Сила основана для защиты и поддержки более слабого. Знание — для просветления глупости. Великий Царь был ниспослан с небес для создания и удержания великого государства в лучах света. Тёмная Жрица пришла в мир, чтобы помогать поддерживать этот свет через призму теней.

Люди Нового Царства должны чтить тень, как свет, ибо тень — ещё одно проявление света. Старый мир погиб из-за людского желания выбелить и без того чересчур белый свет, но лишив свои человеческие души даже капли тёмного, они нарушили мировое равновесие (белое перестаёт быть белым, когда рядом нет чёрного, а свет перестаёт быть светом, мгновенно превращаясь в зловредную тьму, если ему не сопутствуют тени). Так благое намерение и неуёмное рвение к добру привели Старый мир к его злоключениям. Потому мне предначертано было вернуться, чтобы научить людей Нового Царства почитать Великую Тьму, как Божественный свет, ибо только так люди Нового Царства, совершая гармонию, смогут избежать печальной участи повторного своего низвержения!»

Таков был ответ тёмной Жрицы. И старая мудрость Царя склонилась перед всегда юной и оттого всегда жгущей истиной, прозвучавшей из уст настоящей Жрицы. Ни принцессы. Ни тем более простой юной девушки. Только Жрицы, богоподобного человека, в груди которого бьётся настоящее большое человеческое сердце, способное жить благостно. И Царь, выходец с небес, как никто иной смог оценить подарок, которая сделала падшим людям отчуждённая глупыми предрассудками, но такая верная Лилит — белый ангел с приставленными длинными, как и сама молва, чёрными крыльями.

Так принцесса позабыла все свои прошлые имена, и кроме как Жрицей её больше никак не называли. Великой Жрицей Нового Царства. В тронном зале бывшего Царя Атлантиды в тот же день было установлено ещё одно тронное место, а дворец был поделён на две равные половины, и страной правили, восседая друг напротив друга, двое правителей, одинаково ослепительных в своём богоподобном величии и абсолютно противоположных в путях обретения любого решения. Но, как ночь и день дополняют друг друга, формируя одно великое целое, такое явление как сутки, так и действия тёмной Жрицы невообразимо гладко согласовывались с деяниями светлого Царя, ещё крепче связывая мир государства людей с вездесущей мировой гармонией.

Один был правителем Ра*, всех живых существ и дел великого дня. Другая выступала покровительницей Ночи и всего, что жило под тёмной и холодной пеленой этого загадочного времени суток. Следуя путём своей души, искристым и белым, как само Солнце, Он написал золотую книгу Жизни. Воспетая луной, Она дополнила до истины труд Царя-полубога чёрной книгой Теней. Пышные солнечные храмы и колоссальные каменные обелиски, обитые пластинами позолоченной меди, прославляющие имена Светлого Бога, воздвигал великий правитель на восточном берегу плодородной реки. И загадочные обители Тёмной Богини были в той стране такими же грандиозными и богатыми в своём убранстве благодаря руководству мудрой Жрицы, коим был отведён западный брег той же царственной реки, бывающей в то же время и коварно опасной. Именно возможность мирного сосуществования противоречащих друг другу мировоззрений дало, отобразив стороны действительной истины, новый расцвет государству людей. С былым великолепием расцвело Новое Царство среди пустынь земли, других миров и царств. И все дороги вели к нему.

Так однажды страна Света оказалась на пути у молодого Сфинкса, пришельца с иной стороны. Могучее существо гордо потребовало отгадать его загадку. Мудрый Царь прекрасно знал, что всякий сфинкс — это суровый небесный посланник из рода ищущих душ, являющийся в мир лишь с одной целью — испытать того единственного, кому уже свыше переданы ключи, отпирающие двери его смерти. Но кто сейчас обладает сим милующим царство людей даром? Кому предначертано разгадкой отпустить вечно гонимую, мучающуюся от внутренней тайны душу в теле золотистого сфинкса, позвав его смерть, разгадав его?

Молодой Сфинкс тяжёлым взглядом обвёл собравшихся вокруг. Все люди для него были такими маленькими с их мирским прозябанием, такими неуравновешенными и шелудивыми, точно жуки, которых так и хотелось передавить! Все, кроме одного человека… Новое Царство было в большой опасности, Великий Царь холодно безмолвствовал, когда вперёд вышла Верховная Жрица. Она заглянула в глаза Молодого Сфинкса, смертоносной скалой наваливающегося на людей, да так смело и прозорливо, точно сама была горой. Небесное существо почувствовало себя безмерно ничтожным, заробело и поджало свой большущий хвост. Без тени сомнения Верховная Жрица потребовала загадку, а когда Молодой Сфинкс, было, засомневался, она уверенно подтвердила, что именно её слова откроют ему Врата Забвения. Наконец настало её время открыть для себя всеобъемлющее знание о мироздании. Верховная Жрица в предвкушении обретения новой силы и сверхмогущества впервые спешила прожить наступившие мгновения.

Печально посмотрев в её бесстрашные, жаждущие открытий очи, Молодой Сфинкс удручённо вздохнул и послушно повиновался, ибо ни о чём другом, кроме своей загадки, не смел говорить он со смертными. Его тайна звучала так: что осталось от одной звезды и от одного моря, от одного древнего ящера и от его одной большой любви? Ведомая своим самым заветным желанием, Верховная Жрица, знавшая ответ наперёд, впервые поступила неосознанно и в сей же миг оступилась, разгадав Молодого Сфинкса.

Было слишком поздно, когда она поняла смысл собственных сказанных слов и осознала, кого она теряет, навсегда отпуская в Великий Чертог Двух Истин*. Из её смертных уст бесповоротно вырвалось волшебство, отмыкающее уста смерти для того, кого она, не помня, любила тысячи лет! Их любви был отпущен самый короткий на свете полумиг. Но для них это был ярчайший полумиг на свете! Задыхаясь от чувств, проваливаясь в глазах друг друга, они умерли: Молодой Сфинкс, превратившись в скалу, а Верховная Жрица, выронив выронив маску из чёрного камня*, что являлась злополучной разгадкой, погибла, как прежняя звезда. Для Верховной Жрицы, познавшей теперь жизнь от края до края, навсегда закончился тот едва зардевшийся день. Её победа оказалась её поражением. Лишь Великий Царь увидел всё то, что увидела она, лишь его большое и мудрое сердце стало верным свидетелем её сердца. Его восхищению не было разумных границ — Царь Солнца преклонился перед Жрицей Луны.

От их союза, навсегда разрушившего тонкий баланс гармонии между светом и тьмой, как и предостерегала грозно Верховная Жрица, родились близнецы — двое родных братьев, равных по силе и по происхождению, но непримиримых с рождения врагов.

С появлением Хора и Сета* (так звали братьев) страна людей вошла в эпоху богов.

Ни о чём не сожалея, Великий Царь ради своих сыновей безвременно оставил престол и уединился на многие годы в одном из храмов Солнца. Без конца сожалея о многом, предсказавшая разделение Золотой страны на Нижние и Верхние территории и жесточайшую войну между братьями, Верховная Жрица также покинула дворец былого величия прежнего государства и прелести тончайшей гармонии. На века укрылась она в одном из потаённых храмов Ночи, откуда уже почти безучастно наблюдала за историей своих нежданных детей, раздирающих страну людей на чёрное и белое, затем за их детьми, потом за детьми их детей…

Так проходили столетия. О Верховной Жрице совсем позабыли. Лишь изредка её имя вспоминали, как имя одной из древних богинь. Только Великий Царь, вышедший из забвения времени в облике Верховного Жреца*, до сих пор склонялся перед добродетелью Верховной Жрицы. В последний раз он должен был послужить людям и своим далёким внукам, чтобы навсегда покинуть земной мир, отправляясь в  поля, полные камыша*. В последний раз он создавал величайшие творения, проектируя удивительные строения, описывая невиданные явления в более чем 36 тысячах книг. В последний раз он помогал стране Солнца обрести былое великолепие. Заблаговременно отработав свой долг перед всеми людьми, коих он когда-то предал ради своей не благословенной любви, Царь давно минувшей эпохи пришёл просить прощения у той, которая предупреждала обо всех ненастьях, что постигнут его народ и детей, если Солнце преклонится перед Луной. Тогда он не желал внимать Верховной Жрице, и Солнце преклонилось перед Луной под оглушительные каменные вопли мёртвого сфинкса*…

Теперь он пришёл к ней, чтобы, получив её благословение, навсегда уйти в дуат*. Несмотря на то, что из-за его роковой страсти ей пришлось испытать немилость людской молвы, и срок её и без того долгой жизни в разы увеличился в наказание, Верховная Жрица, как некогда и предсказывала, простила Великого Царя Древности и благословила его.

На утро следующего дня, спустя ровно 365 лет со времени возвращения Великого Царя к людям в роли послушного служителя, ученики Великого Жреца не нашли тела своего учителя, составителя величайшей «Изумрудной скрижали», подарившего миру через вечность одно из чудес света. Его забрал свет, что и породил его когда-то, а в мире людей его окрестили богом.

Династии сменяли одна другую. Царство, когда‑то бывшее Новым, навсегда кануло в лета, став Древним.

Вместе с ним, затерявшись в истории, произошёл и Великий исход*, ооставшись лишь на страницах писания. Стёрлись из памяти людей и все связанные с ним печальные и коварные последствия, взбаламутившие старинное государство.

На престол страны Солнца восходил прекрасный Принц. Влюблённый в образ древней тёмной богини, он пустился дорогой легенд, дабы отыскать возлюбленную. И ему это удалось. Он нашёл ту, которую искал, у подножия скалы Большого сфинкса. Вечно юная, точно вернувшаяся вчера с другой стороны, она провожала бесконечно печальным взором уходящее за горизонт великое Солнце. Увы, она не смогла покинуть ни страну, где ей было суждено служить, ни облик любимого, коего ей было предначертано словами убить. Как ни просил её великий пророк*, покидавший со своим народом некогда великий человеческий чертог и звавший святую древности последовать за ними, Верховная Жрица, Принцесса осталась.

Ещё один день, уже бессчётный в её многовековом пустынном одиночестве, на краю цивилизации. И снова сын Ра преклонился перед верной дочерью ночи. Та, что некогда называлась Верховной Жрицей, попыталась отдалиться от коронованного Принца, встречу с коим давно предсказывали ей звёзды, но юношеская возвышенная любовь, его пыл и страстность, с которой он приближался к своей мечте, заставили растаять застаревшее в людском отчуждении сердце некогда бывшей Принцессы. В словах его любви она услышала зов о помощи целого человечества, которое ещё можно было спасти… И она согласилась стать женой юного полубога и сопровождать его. Раскрыв будущее, вместе со своим согласием она заключила с Принцем суровый уговор, который несчастный влюблённый смог выдержать только в силу своей огромной любви. Она сказала ему, что более 60 лет он будет обладать славой Царя Солнечной страны, но она, как жена его, будет принадлежать ему лишь до тридцатой годовщины его правления. Она сказала ему, что у него будет много прелестных жён и множество детей, но их общие сыновья никогда не будут править страной своего отца, будучи наследниками своей матери: первенцев заберёт природа, как жертву за ослушание сына Ра высшей воле небес и поклон перед светилом прошлых лун. Остальные, погибнув для мира «олюдевших» людей, отправятся, воспевая великую религию прошлого, на вечную службу человечеству: один из них станет жрецом белой ветви магии, другой — противоположной чёрной ветви, а третий, познав союз двух первых враждебных ветвей, уйдёт в жречество «серебряной» или серой магии. Лишь старшая её дочь останется с отцом, усмиряя его тоску, но и она не обрадует царя долгожданным наследником. Тринадцатый сын совсем от другой царской невесты в уже далеко не молодом возрасте займёт его трон. Скрепя сердце, едва ли мирясь со всей жестокостью предстоящего будущего, но жарко влюблённый, Принц принял все условия «Наследной Принцессы"*. Одетая в белоснежное полупрозрачное жреческое одеяние, вновь вступила она в страну людей, но уже как «жена бога». Уже в новой роли служила она своему народу. А он «Рождённый Ра, возлюбленный Амоном"* гордо уводил за собой в новый дворец «самую прекрасную в мире», достойную только его богиню!

Снова с наступлением заката громогласно стонал давно мёртвый Большой сфинкс, пока не настала тридцатая годовщина правления «Могущественного правдой Ра"*. Пришла обусловленная дата, и «Избранник Ра"* сопроводил свою возлюбленную жену в Долину цариц, где был уже выстроен погребальный храм для его любви — «Место красоты"* — усыпальница, украшением которой стали только росписи да воздух. Там он навсегда распрощался со своей богиней, женой и доброй помощницей, которой он посвятил не одно святилище.

Однако «Наследная Принцесса», Верховная Жрица не умерла. В ту же ночь она разбила крышку гранитного саркофага и восстала из гроба абсолютно живая в пустом, лишённом царской роскоши, но цветущем красками на стенах храме. В последний раз Принцесса улыбнулась человеческому обещанию, которое, несмотря на предрассудки старины, всё-таки выполнил её муж, обустроив храм её имени, как она и просила, как он и обещал. Сняв тростниковые сандалии, как обувь, связывающую её с суетным миром, обронив фрагмент золотого браслета да нарочно потеряв несколько амулетов, бывшая царицей Принцесса исчезла в ночи… Увы, время её к тому моменту ещё не вышло. Снова была она далёким свидетелем, изредка играя роль жрицы, когда её находили ищущие. Она пережила смерть «Великой Души Ра-Хорахте» и пришла проститься с тем, кого знала под именем Принца. Её последний поцелуй заставил навеки засиять улыбкой блаженства уста некогда «Рождённого Ра». И престол страны Солнца, как она и предсказывала, занял тринадцатый сын «Избранника Ра». Всё случилось в точности так, как она и предвещала. И затем всё вновь и вновь свершалось так. Года не властвовали над её прекрасным юным телом, только её глаза тускнели, отражая иссыхавшую от воспоминаний вечной любви душу.

Молча встречал и провожал солнце Большой сфинкс. Иногда, когда окаменелый облик любимого заносило песком, она, являясь царям людей во снах, приказывала расчищать древнего сфинкса. Люди из страха к древним богам безропотно повиновались видениям. Настало время, и она более ничем существенно не могла повлиять на историю совсем «олюдевших» людей. Ей оставалось лишь наблюдать, как клонится солнце некогда великого народа. Только единицы по-прежнему следовали заповедям древних и были достойными представителями рода человеческого. Для большинства же солнце старой религии безвозвратно померкло. Вымирание великих династий привело на престол иных царей.

Молодая династия* поверхностно относилась к корням доставшегося им царства. На смену старым истинным богам пришли новые божества. Как только из памяти людей ушло почитание имени первого Великого Наземного Царя, единственная ниточка, до сих пор плотно удерживающая некогда бывшую Верховной Жрицей Принцессу в мире живых, начала обрываться. Предвкушая освобождение смертью, она поспешила спрятаться в потайном Бога Великого Судьи*, у входа в который её уже ждал прекрасный ангел с длинными, как и сама молва, чёрными крыльями. Лилит разъяснила торопившейся познать поцелуй смерти в зале Свершений, что даже людское забвение не убьёт её, если пожелать преобразить её в сильнейшую из фей, а смерть, которую та так сильно жаждет, не освободит от служения высшим силам, а разгадка сфинкса в этой жизни не освободит её от разгадки других сфинксов в последующих перевоплощениях. Принцесса была как никогда решительной. Она больше не могла ждать, когда зажжётся великая звезда* и новый могущественный божественный свет снизойдёт на земную обитель, обнажив старую истину, окрестив следующую эру человечества, хотя до этого события осталось всего каких-то пару столетий. Она не желала вечной жизни, которую ей не с кем будет разделить. Она не желала знать мир, если мир не желал знать её.

Зачем вечность быть призраком, когда пускай хоть одно мгновенье можно ощутить себя по-настоящему живым?

И только через смерть можно отпустить, разделяя прошлую судьбу от судьбы будущей! Лилит сама распахнула перед своей жрицей двери великих свершений. Принцесса в нетерпении вбежала в волшебный зал, что неведом был смертным и таковым должен был оставаться через времена. Один вдох того воздуха, и светлая надежда далёкого прошлого мгновенно старчески побледнела и безжизненно рухнула на драгоценные полы сокрытого от глаз будущего: прожив все: прожив все пять имён*, умерла последняя из первичных богов и богинь древности. Рассыпался в тлен разбившийся золотой анх*, что вечность на шее носила она. Навеки замолкнул древний Сфинкс.

Позволив погибнуть земному воплощению души Принцессы, Лилит надолго захлопнула тяжёлые двери зала Свершений потаённого храма бога Тота — Гермеса Трисмегиста. Смерть великой Хатхор (как нарекли некогда Принцессу) знаменовала закат великой цивилизации «Чёрной земли»*, которую чужие теперь нарекали «Красной»*…

День сменялся ночью. И спустя тысяча лет и почти целых пять столетий с того момента, как на ночном небосводе цари древности* прочли свет Великой звезды*, своим появлением безвозвратно изменившей мировую историю, на другом краю земли, куда к тому времени ещё не добрались последствия этого нового света, в стране, на небе которой правит богиня Аматэрасу Омиками*, у стен древнего храма нашёлся удивительный мальчик с глазами цвета первобытного моря.

Монахи воспитали его в традициях ками* и сделали из него настоящего монаха-война — рыцаря-жреца и защитника Света. Двенадцать божественных животных* прошлись по земле, одиннадцать раз расцветала сакура, а на двенадцатый раз, когда поэт снова слагал хайку*, юноше, сердце которого было подобно зеркалу*, заплели в длинные чёрные волосы белые ритуальные ленты и благословили на вечную борьбу с аси*.

Годами он исправно исполнял возложенный на него долг, бесстрашно истребляя под занавесом великого духовного таинства за чертой известной истории людей всевозможных чудовищ, угрожающих мирному существованию человечества. Он жил, постоянно странствуя в сопровождении своих наивернейших друзей, никем не знаемый в земле простых смертных, подчиняясь лишь летописи древних магов и миру самой первой религии. Не всегда была потребность идти, но он уходил, испытывая неодолимую потребность кого-то найти, а по обеим сторонам от островов бушевало необъятное море.

Загорались звёзды семнадцатого в его жизни божественного небесного животного, когда всех настигло непоправимое — глобальная природная катастрофа, обрушившаяся на острова старинного государства, в одночасье объединившая всеобщей трагедией страну самураев и мир магов.

Она пришла глубокой ночью, когда молодой монах, исполняя свой долг, боролся с созданием тьмы, когда впервые угрожающе сотряслась под их телами земля. В облике ожесточённого заклятием оборотня он увидел человеческие черты лица одного из своих верных друзей. Он был так удивлён и растерян, что впервые не прикончил тотчас опасного зверя. Размышления о долге и дружбе остановили его. Как только зверь решил ускользнуть от него, жрец стародавней религии всё ещё в сомнениях, но всё‑таки приготовился вакидзаси* нанести смертоносный удар созданию тьмы. Но этому не суждено было свершиться, ибо Большая вода* уже подходила к маленькой земле.

То была самая тёмная ночь в жизни молодого хранителя Света. Дрожала и сотрясалась земля, лил стихийный дождь и всюду обрушивались столпы солёной смертоносной воды. Во всеобщей кутерьме он одного за другим терял своих верных друзей. Сначала раненый зверь, ворвавшись во тьму, убил двух рыцарей белых цветов. Четвёртого забрала стихия. За ним поспешила уйти влюблённая ведьма хрустального озера. Не знавшего, что же сталось с поэтом, молодого монаха подхватила Большая вода. Всё смывалось и уносилось стихией, точно Земля проходила хараи*!

Наконец небо порозовело, и смутный свет окутал успокаивающуюся Вселенную: разрушенную землю человеческую и возвращающуюся в море дикую воду.

До того песчаного берега у него хватило бы сил доплыть, но женский голос заставил рыцаря Света обернуться — совсем рядом с ним тонула какая-то девушка. Не считая нещадной потрёпанности вследствие прошедшей стихии, она была совершенно обыкновенной простой смертной, беспомощной и со страхом встречающей боль и приближающуюся смерть. Именно её внезапное появление неожиданно возродило в памяти молодого монаха некое ранее забытое чувство, которое придало ему сил. Он подплыл к тонущей, схватил её за соде* и спас несчастную красавицу, выбросив её из воды на берег. Несколько прикосновений, несколько вздохов и выдохов вместе и они оба были готовы поклясться друг другу в вечной любви.

Увы, молодой мужчина с глазами цвета первобытного моря провалился без сил в воду. Одна небольшая волна отбросила его чуть в сторону, но у него совершенно не осталось сил, чтобы бороться за свою жизнь — он пожертвовал ею.

Звуки оставили его, даже ритмично вздымающееся море совсем стихло, перестало роптать пенными волнами. И солнце — оно стало таким большим и ярким, но его глаза впервые не сопротивлялись этому свету, оставаясь широко раскрытыми. Оно звало его, неминуемо расширяясь. Она приветствовала его, богиня Аматэрасу Омиками!

Очнувшись одна, расплакалась на берегу, уткнувшись в мокрый песок, молодая женщина.

Тем временем стихия уносила всё дальше бездыханное тело молодого монаха, одетого в синее шёлковое кимоно, расшитое белыми цветами сакуры, в чёрных длинных волосах которого ещё можно было различить оборванные сильной от любви женской рукой белые жреческие ленты…

Мгновения. Часы. Дни. Месяцы. Годы. Века.

В коридорах духов она без устали искала свою потерянную любовь, которая бессрочно освободилась от оков земного тлена.

Путаясь в лабиринтах всевозможных миров, через тьму коридоров духов она спешила за призраком своей любви. Настолько близкий и такой недосягаемый! Расстояние между ними закручивалось петлёй вечности, облик возлюбленного показывался иллюзией, а то вдруг она врезалась в его бесчисленные отражения! Мучимая любовью, она пыталась кричать, но вновь и вновь оказывалось, что душа возлюбленного ничего не слышит, точно находясь совсем в другом мире. Всё казалось напрасным. Но она не хотела в это верить и продолжала свой тернистый путь, полный сомнений, надежд и звёздного света.

В коридорах духов в непрерывных поисках любимого она повстречала ангела, который тотчас последовал за ней. Она не понимала его языка, но он разделил с ней весь её путь: он по пятам ступал за ней, сопровождая её в бесконечных поисках, больше похожих на погоню за тем, кого в действительности уже не было.

Когда она осознала, что давным-давно не существует ни солнца, ни луны, ни волшебного камня, ни Молодого Сфинкса, ни Той самой девушки, как и пожилой жрицы из страны Восходящего солнца, только тогда, освободившись от пустых образов прошлого, ей явилась нужная дверь, за которой уже зиждился свет могучего настоящего. Она открыла её, и свет новой жизни забрал неуспокоенную душу, переродив её.

Ангел последовал за ней…

XXI век. Наше время. Этот город. Кафе. За соседним столиком.

— Как же долго я искала тебя! — сказала девушка.
— Как же долго я ждал именно тебя! — ответил ей молодой мужчина.

КОНЕЦ